 |
Осип
Мандельштам |
|
Анна
Ахматова |
|
Игорь
Северянин |
|
Сборник
современных авторов |
| <- назад | на главную |  |
 |
| * Марина Цветаева * |
* * * Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес, Оттого что лес - моя колыбель, и могила - лес, Оттого что я на земле стою - лишь одной ногой, Оттого что я о тебе спою - как никто другой. Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей, У всех золотых знамен, у всех мечей, Я закину ключи и псов прогоню с крыльца - Оттого что в земной ночи я вернее пса. Я тебя отвоюю у всех других - у той, одной Ты не будешь ничей жених, я - ничьей женой, И в последнем споре возьму тебя - замолчи! - У того, с которым Иаков стоял в ночи. Но пока тебе не скрещу на груди персты, - О проклятье! - у тебя останешься ты: Два крыла твоих, нацеленные в эфир, - Оттого что мир - твоя колыбель, и могила - мир! 15 августа 1916 * * * Цыганская страсть разлуки! Чуть встретишь - уж рвешься прочь. Я лоб уронила в руки И думаю, глядя в ночь: Никто, в наших письмах роясь, Не понял до глубины, Как мы вероломны, то есть - Как сами себе верны. Октябрь 1915 * * * Мне нравится, что вы больны не мной, Мне нравится, что я больна не вами, Что никогда тяжелый шар земной Не уплывет под нашими ногами. Мне нравится что можно быть смешной - Распущенной - и не играть словами, И не краснеть удушливой волной, Слегка соприкоснувшись рукавами. Мне нравится еще, что вы при мне Спокойно обнимаете другую, Не прочите мне в адовом огне Гореть за то, что я не вас целую. Что имя нежное мое, мой нежный, не Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе... Что никогда в церковной тишине Не пропоют над нами: аллилуйя! Спасибо вам и сердцем и рукой За то, что вы меня - не зная сами! - Так любите: за мой ночной покой, За редкость встреч закатными часами, За наши не-гулянья под луной, За солнце, не у нас над головами, - За то, что вы больны - увы! - не мной, За то, что я больна - увы! - не вами! 3 мая 1915 * * * С.Э. Я с вызовом ношу его кольцо! - Да, в Вечности - жена, не на бумаге. - Его чрезмерно узкое лицо Подобно шпаге. Безмолвен рот его, углами вниз, Мучительно-великолепны брови. В его лице трагически слились Две древних крови. Он тонок первой тонкостью ветвей. Его глаза - прекрасно-бесполезны! - Под крыльями раскинутых бровей - Две бездны. В его лице я рыцарству верна, - Всем вам, кто жил и умирал без страху! - Такие - в роковые времена - Слагают стансы - и идут на плаху. 3 июня 1914 Плохое оправданье Как влюбленность старо, как любовь забываемо-ново: Утро в карточный домик, смеясь, превращает наш храм. О мучительный стыд за вечернее лишнее слово! О тоска по утрам! Утонула в заре голубая, как месяц, трирема, О прощании с нею пусть лучше не пишет перо! Утро в жалкий пустырь превращает наш сад из Эдема... Как влюбленность - старо! Только ночью душе посылаются знаки оттуда, Оттого все ночное, как книгу, от всех береги! Никому не шепни, просыпаясь, про нежное чудо: Свет и чудо - враги! Твой восторженный бред, светом розовыл люстр золоченный, Будет утром смешон. Пусть его не услышит рассвет! Будет утром - мудрец, будет утром - холодный ученый Тот, кто ночью - поэт. Как могла я, лишь ночью живя и дыша, как могла я Лучший вечер отдать на терзанье январскому дню? Только утро виню я, прошедшему вздох посылая, Только утро виню! 1909-1910 * * * Два солнца стынут, - о Господи, пощади! - Одно - на небе, другое - в моей груди. Как эти солнца, - прощу ли себе сама? - Как эти солнца сводили меня с ума! И оба стынут - не больно от их лучей! И то остынет первым, что горячей. Октябрь 1915 * * * Мой день беспутен ин нелеп: У нищего прошу на хлеб, Богатому даю на бедность, В иголку продеваю - луч, Грабителю вручаю - ключ, Белилами румяню бледность. Мне нищий хлеба не дает, Богатый денег не берет, Луч не вдевается в иголку, Грабитель входит без ключа, А дура плачет в три ручья - Над днем без славы и без толку. 29 июля 1918 * * * Вчера еще в глаза глядел, А нынче - всё косится в сторону! Вчера еще до птиц сидел,- Всё жаворонки нынче - вороны! Я глупая, а ты умен, Живой, а я остолбенелая. О, вопль женщин всех времен: "Мой милый, что тебе я сделала?!" И слезы ей - вода, и кровь - Вода,- в крови, в слезах умылася! Не мать, а мачеха - Любовь: Не ждите ни суда, ни милости. Увозят милых корабли, Уводит их дорога белая... И стон стоит вдоль всей земли: "Мой милый, что тебе я сделала?" Вчера еще - в ногах лежал! Равнял с Китайскою державою! Враз обе рученьки разжал,- Жизнь выпала - копейкой ржавою! Детоубийцей на суду Стою - немилая, несмелая. Я и в аду тебе скажу: "Мой милый, что тебе я сделала?" Спрошу я стул, спрошу кровать: "За что, за что терплю и бедствую?" "Отцеловал - колесовать: Другую целовать",- ответствуют. Жить приучил в самом огне, Сам бросил - в степь заледенелую! Вот что ты, милый, сделал мне! Мой милый, что тебе - я сделала? Всё ведаю - не прекословь! Вновь зрячая - уж не любовница! Где отступается Любовь, Там подступает Смерть-садовница. Самo - что дерево трясти! - В срок яблоко спадает спелое... - За всё, за всё меня прости, Мой милый,- что тебе я сделала! * * * Есть имена, как душные цветы, и взгляды есть, как пляшущее пламя... Есть темные извилистые рты, с глубокими и влажными углами. Есть женщины - их волосы, как шлем, их веер пахнет гибельно и тонко, им тридцать лет. - Зачем тебе, зачем моя душа спартанского ребенка? * * * Вот опять окно, Где опять не спят. Может - пьют вино, Может - так сидят. Или просто - рук Не разнимут двое. В каждом доме, друг, Есть окно такое. Крик разлук и встреч - Ты, окно в ночи! Может - сотни свеч, Может - три свечи... Нет и нет уму Моему - покоя. И в моем дому Завелось такое. Помолись, дружок, за бессонный дом, За окно с огнем! * * * Не думаю, не жалуюсь, не спорю. Не сплю. Не рвусь ни к солнцу, ни к луне, ни к морю, Ни к кораблю. Не чувствую, как в этих стенах жарко, Как зелено в саду. Давно желанного и жданного подарка Не жду. Не радует ни утро, ни трамвая Звенящий бег. Живу, не видя дня, позабывая Число и век. На, кажется, надрезанном канате Я - маленький плясун. Я - тень от чьей-то тени. Я - лунатик Двух темных лун. * * * После бессонной ночи слабеет тело, Милым становится и не своим,-ничьим. В медленных жилах еще занывают стрелы - И улыбаешься людям, как серафим. После бессонной ночи слабеют руки, И глубоко равнодушен и враг и друг. Целая радуга - в каждом случайном звуке, И на морозе Флоренцией пахнет вдруг. Нежно светлеют губы, и тень золоче Возле запавших глаз. Это ночь зажгла Этот светлейший лик, - и от темной ночи Только одно темнеет у нас - глаза. 19 июля 1916 * * * Гордость и робость - родные сестры, Над колыбелью, дружные, встали. "Лоб запрокинув!" - гордость велела. "Очи потупив!" - робость шепнула. Так прохожу я - очи потупив - Лоб запрокинув - Гордость и Робость. |
 |
